Пресс-конференция в связи с премьерой фильма «Джеки Браун». Запись Питера Киоха (1997)

Квентин Тарантино ответил на вопросы о фильме «Джеки Браун» на пресс-конференции, проведенной «Мирамакс филмз» в лос-анджелесском отеле «Уилшир ридженси» в начале декабря 1997 года – незадолго до рождественской премьеры фильма в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе.

ВОПРОС: После «Криминального чтива» не слишком ли чрезмерными были ожидания, связанные с вашей следующей картиной?

ОТВЕТ: Все зависит от работы, которую ты хочешь сделать. Я не хотел выпускать вслед за «Криминальным чтивом» еще одну эпопею. Я хотел сделать что-нибудь поменьше, что-нибудь более персонажно ориентированное. Если считать «Криминальное чтиво» оперой, то «Джеки Браун» – это камерная пьеса. Но если бы мне пришла в голову идея какой-нибудь большой оригинальной истории, я не отказался бы от нее только потому, что уже делал такие фильмы. Может быть, если бы я сделал пять похожих друг на друга картин, на шестой я сменил бы тему. Вероятно, к тому времени я стал бы более разумным. Но только не после двух фильмов.

В: А ваши поклонники не будут расстроены, что фильм снят не по оригинальному сценарию? Что вы утилизируете чужой материал?

О: Это не утилизация, это – экранизация романа Элмора Леонарда «Ромовый пунш». Все фильмы Кубрика – экранизации романов. И я думаю, что огромное количество моих поклонников ждали, когда я возьмусь за эту работу Леонарда, потому что наши мысли и ощущения похожи. Кроме того, сценаристы должны заниматься экранизациями или чем-нибудь в этом духе, чтобы их работы не становились одинаковыми. Как актер, режиссер и писатель, я стараюсь быть как можно более разнообразным, показать как можно больше своих возможностей, но при этом я всегда остаюсь самим собой. Поэтому «Джеки Браун» местами становится для меня очень личностным фильмом.

В: В каком фильме вы впервые увидели Пэм Грир?

О: Это был «Крепкий кофеек». Я смотрел его в двухзальном кинотеатре Карсона. И мне этого никогда не забыть. Двойной сеанс с «Макинтошем». Два моих самых любимых эксплойтейшн-муви! Еще я видел ее в «Фокси Браун», «Клетке для большой птички» – фильме про женскую тюрьму, «Черной маме, белой маме». Я был просто без ума от нее. Она настоящая икона и занимает совершенно особенное место в истории кино. Когда феномен блэксплойтейшн обозначился в семидесятых, появился Джим Браун – судя по всему, их единственная великая звезда, и они всегда говорили о нем как о черном Клинте Иствуде. Фред Уильямсон носил мантию черного Берта Рейнольдса, Джим Келли был черным Брюсом Ли. А Пэм Грир не была ничьим черным дубликатом, потому что до этого не было героинь, специализировавшихся на экшне, не было мужественных женщин, не старавшихся быть похожими на мужчин. До тех пор, пока не появились героини гонконгских боевиков.

Пэм была много занята и в театре, и в кино. Ее работа в «Форт Апач, Бронкс» – просто фантастика. Это по-настоящему великая роль. Я всегда хотел, чтобы она снялась у меня. В конце концов я нашел материал, который идеально подходил ей. Кто-то спросил меня: «А ты ее пробовал?» И я ответил, что не обязательно пробовать Чарльза Бронсона на роль, написанную для Чарльза Бронсона.

В: Вы представляли Пэм Грир в роли Джеки Браун, как только прочитали «Ромовый пунш»?

О: Нет, не сразу. После того как я прочитал книгу, я начал думать, что из нее можно сделать. И тогда я действительно начал подумывать о распределении ролей. И вот тогда – почти сразу – я остановился на Пэм. Другие померкли.

В: Сэмюэл Л. Джексон уже играл убийцу в «Криминальном чтиве». Вы задумали использовать его в ином плане в «Джеки Браун»?

О: Для него нет иной роли, чем Орделл Робби. Для меня Сэм – это идеальный Орделл.

В: Вы ощущаете себя более зрелым режиссером в «Джеки Браун»?

О: Мне кажется, что свою зрелость я выказал уже в «Бешеных псах». Не помню, чтобы меня когда-то отличало сильное мальчишество – эй, мам, посмотри, что я поставил, оцени мою работу! Я всегда избегал этого. Крутизна заложена уже в сценарии фильма, в его структуре. Но и там она не показушна, она органична. А общая интонация «Джеки Браун» зрелая. Зрелость в отношении к персонажам, к их… боли, к их отчаянию. Есть, конечно, сострадание к персонажам и в «Криминальном чтиве», но не в такой степени, как здесь. «Бешеные псы» – другое, потому что они очень стремительны и компактны, это сгусток жизни в пакгаузе. По причине этой концентрированности они не могут быть слишком задумчивыми.

«Джеки Браун»? Этот фильм отложенного воздействия на аудиторию.

Просто удивительно. Люди приходят ко мне после просмотра и говорят: слушай, мне на самом деле понравилась твоя картина. И не то чтобы я не верю им, но я думаю при этом: подожди пару дней, прежде чем сказать мне это. В этой картине есть над чем подумать. Она сделана так, что в ней есть кое-что, что тебе понравится и через два дня. И это новая тема для меня. Я привык делать «пинки под зад». Но это другая работа. Это не «пинок под зад». То есть это пинок под зад, если ты смотришь фильм с черной аудиторией в «Мэджик Джонсоне». Но для другого зрителя – а мы старались охватить всю аудиторию – там есть и иные резонансные струны.

В: Насколько музыка в «Джеки Браун» соотносится с режиссурой?

О: Я исхожу из того, что музыка должна вести по фильму. Это темп и ритм картины. «Криминальное чтиво» я представлял себе как бытовой вестерн. К нему идеально подходит серф-музыка. В случае с «Джеки Браун» ритм и ощущение фильма лучше всего задает соул старой школы. Не страстные вещи, а спокойные темы Билла Уизерса и Delfonics . Так мы намечали сделать. И когда я пришел к этому решению, оставалось только нырнуть в коллекцию моих записей и найти подходящие вещи.

В: Могли бы прокомментировать частое употребление в «Джеки Браун» слова на «н»?

О: Я уже говорил, что в данном случае речь о, возможно, самом неустойчивом явлении в английском языке. На самом деле использование слова на «н»… Господи, мне даже трудно произнести это вслух. В нем заложена огромная мощь! Должно ли слово содержать столько мощи? Мой ответ – нет. Любое слово, заряженное такой мощью, должно быть разряжено. Если бы я мог щелкнуть пальцами и разрядить его, я бы так и сделал.

В: А в вашей работе?

О: Это не моя работа. В моих работах нет никакой политической пропаганды. Я писатель, и я создаю характеры. И уверяю вас, в лексиконе Орделла слово «ниггер» абсолютно естественно. И не разрешать ему произносить его было бы ложью. А вот Джеки, если вы заметили, почти не использует это слово. Она прибегает к нему лишь в исключительных случаях, потому что она, в отличие от Орделла, другой человек. Она не черная, она не белая, она другое человеческое существо.

В: А как насчет слова на «т» – «тарантиноподобный»?

О: Люди постоянно спрашивают меня: «А как вы относитесь к так называемым „тарантиноподобным“ сценариям?» А более продвинутые говорят: «Ах, каждый четвертый сценарий, прочитанный мною, несет на себе следы вашего влияния». Иногда я смотрю фильмы, которые, как мне кажется, могли быть сняты под влиянием моих работ. Боюсь, что это может показаться хвастовством. Однако я помню, что люди то же самое говорили и о моих работах: будто бы я надергал свои «мексиканские дуэли» у Джона Ву; вот это взял из этого фильма, а вот это из того и т. д. и т. п. Так что эти несчастные парни и девушки принимают обвинения в свой адрес лишь потому, что работают в том же жанре, что и я. Потому что я популярен в этом жанре и имею свой почерк. Это не очень-то справедливо. Все равно что, скажем, кто-то делает неонуар, а ему говорят: «Нет, куда? Это территория Джона Даля!»

В: Вы хотите снять очередную серию «Джеймса Бонда»?

О: Да, но не обязательно в том ключе, в котором снимают «Бонда» сейчас. Нет ничего плохого в том способе, которым его снимают сейчас, но мне было бы интереснее сделать его в декорациях «Казино „Рояль“» шестидесятых, как в романе.

В: Сегодня вы скорее режиссер, сценарист или продюсер?

О: Я не считаю себя продюсером, хотя и помог некоторым людям и фильмам с запуском. В течение года я писал сценарий к этому фильму и был писателем. Во время съемок я был режиссером. Во время работы над «От заката до рассвета» я был актером. Я собираюсь принять участие в бродвейской постановке «Дождись темноты». В конце января девяносто восьмого мы начинаем репетиции – я буду актером.

В: Вы не сердитесь на тех, кто считает, что ваше актерство – это не более чем блажь?

О: Они думают, что я просто дурью маюсь, когда играю, и что этого делать не надо. Надо работать. Просто эти люди совсем не знают меня, они не знают, насколько серьезно я отношусь к этому. Ну да ладно. Это не то сражение, которое выигрывается за один день. Это сражение всей жизни. Я так же серьезно отношусь к актерской игре, как и к режиссуре. Наравне со сценарием я горжусь и своей актерской работой в «От заката до рассвета», точно так же, как сценарием и режиссурой «Криминального чтива». Я не снимался в «Джеки Браун» только потому, что там не было подходящей роли. Вот насколько это серьезно для меня.

В: Отчего вам хочется сыграть в пьесе «Дождись темноты»?

О: Гарри Роут – великая роль; первая роль, предложенная мне, от которой у меня сразу потекли слюнки. Я играю вместе с Марисой Томей, которая каждый год играет в какой-нибудь пьесе. Это не просто прихоть киноактрисы. Она замечательная исполнительница: если я потеряюсь, она подхватит действие. И мы в любом случае дойдем до цели. Это так здорово. Все будет великолепно, потому что… ну, я же не играл в «Джеки Браун», и поверьте, у меня актерское недержание! У меня так все и зудит! Когда я снимал Роберта Де Ниро, вы не поверите, как я хотел быть рядом с ним, теряться иногда, и он бы меня наставлял, а иногда, может быть, и я его. Вы не поверите, как я хотел играть! Но я должен был сидеть и давать указания – потому что не было подходящей роли в этом фильме. Мне это было абсолютно понятно. Но актерская жилка ныла во мне – она кричала криком, – так что я прямо с «Джеки Браун» ныряю в эту пьесу, и мне просто невтерпеж.

В: Как вы относитесь к популярности?

О: Ну, я уже привык к ней сейчас, и вообще это неплохая штука. Но к ней надо привыкнуть. С нею бывают проблемы только на романтическом свидании с подружкой, или что-то в этом духе, когда вам лучше побыть наедине. А в основном люди относятся ко мне очень дружелюбно. Я стараюсь разговаривать с ними. На самом деле я контактирую с людьми, которым нравятся мои работы. Одна проблема: это всегда приятно слышать, но, когда люди говорят, что ты сделал великую вещь, это убивает беседу. О чем дальше говорить? Я люблю зависнуть в баре за приятной беседой, но только не о моих картинах. Одна из самых больших проблем популярности – люди перестают разговаривать с тобой и начинают лишь задавать вопросы.

В: И вручать сценарии?

О: Я не могу читать сценарии. Просто не могу их читать! Если молодой режиссер дает мне свой студенческий фильм, я всегда честен. Я говорю: «О, с удовольствием посмотрю. Не знаю, правда, когда. Может быть, пройдет много времени. Но в любом случае спасибо за ленту. Если представится возможность, я обязательно посмотрю». Ох, сколько их уже у меня!